Давно сыновья стояли над душой, мол, когда на рыбалку? «Дык, когда сессии сдашь, чемодан троек принесешь, тогда и махнем», – отвечал я младшему. Он – главный рыбак и сокрушитель моих снастей. А средний – любитель не самой рыбалки, а всех ее романтических проявлений: закатов, восходов, торнадо, огней Святого Эльма, зачарованных волколаков в полнолуние. Ему важно само приключение. Но в одном мы были едины: главное, чтобы людей рядом не было. Даже, если и не уезжать от города далеко.

Такое место было в пригороде, за железнодорожным мостом. Это копаное водохранилище рядом с рекой  и с ней же соединяющееся двумя протоками. Только в одном месте можно было кормить комаров в полном одиночестве – там, где протоки отрезали добрый кусок берега.

Мы накачали лодку, переплыли мелкую протоку и высадились на пустынном берегу. Это было Эльдорадо. Красота неизмеримая и отрада для души, если бы не комарихи-кровопийцы. Все, как у людей. Мужики в это время нектар пьют, порхая над кустами, где потом, наверное, и дрыхнут. Им только футбола не хватает… А этим крови подавай и денег…нет, это про другое…

Палатку поставили под сенью тенистых ив. Неподалеку соорудили очаг, где вскоре забулькала вода в котелке. Попив чайку, убрали с бережка осоку и прочее зеленотравье, и открылось уютное место под тихую рыбалку, о которой так хорошо говаривал когда-то Сергей Тимофеевич Аксаков. Здесь поместились обычные поплавочные удочки и пара фидеров. К тому же, если на противоположной стороне, где я с весны ловил рыбу, глубина начиналась метров за тридцать от берега, то здесь леска фидера уходила круто в воду уже через десяток метров, а поплавочные удочки пришлось настраивать под три метра у самого берега.

Вмяли в 18-граммовые кормушки лещовую «Делфи» и «Уникорм», насадили червей с опарышами и манную болтушку. Потом взялись за поплавочные удочки. Едва закинули, поплавки плюхнулись набок и поволоклись в сторону. «Вот оно безлюдье, лещи, как чики беспородные, накинулись на крючки!» - мелькнула дикая и радостная мысль.  Но клевала торопливая и мелкая сорожка-плотва, имитируя классические лещевые поклевки, видимо, из мелкой своей ехидной зловредности. А фидеры «молчали» на всех расстояниях и глубинах. Глубокое и безлюдное место не стало гарантией обилия рыбы.

Утром, когда мы уже начинали сматываться, вершинка одного из фидеров вдруг плавно качнулась и забилась в резких толчках. После подсечки на леске уперлась тяжелая рыбина. Вскоре под берегом всплеснуло, и в подсаке заворочался серебристый… карась, наверное, за полкило.

Но подлещика мы, все же, половили, хоть и не крупного. Когда проходили протоку на обратном пути, вдруг заметили, что вода из озера-водохранилища стала уходить в мелеющую реку, причем, довольно быстро. И в этой стремительной струе двигались какие-то тени.

Подлещики брали часто и просто, на  маховую поплавочную удочку и глубине не более полуметра. Когда мы, решив остаться до вечера, забросили для пробы один фидер, начал брать и более крупный подлещик, но все поклевки были на расстоянии пятнадцати-двадцати  метров и только по линии ухода воды в реку.